В рамках конференции TEDxNevaRiver рассказал о своем хирургическом квесте длиною в жизнь: как благодаря произведению Моцарта решил стать врачом, почему долгое время жил без операций (и денег) и как проблемы в российском здравоохранении становятся препятствием для тех, кто мечтает посвятить жизнь медицине.
Мечта стать хирургом появилась у меня при необычных обстоятельствах. Урок музыки, учебный класс с приглушенным светом, где сидят первоклашки (и я среди них). Учитель просит нас закрыть глаза и начинает звучать одна из частей «Реквием» Моцарта. Тихий и вкрадчивый голос учителя вещает: «Представьте себе картину: операционная, на столе тяжелый больной, и хирурги пытаются спасти ему жизнь». В композиции есть моменты, в которых явно прослеживается элементы борьбы добра и зла, темного и светлого, жизни и смерти – назовите, как хотите. Так как это был реквием, в конце концов учительница подытожила: смерть победила, а хирурги проиграли. До сих пор помню свои смешанные чувства – как же так, почему они могли проиграть? Неужели смерть существует? Именно после того урока я твердо решил стать хирургом и доказать, что смерть тоже умеет проигрывать. А эту музыкальную композицию недолюбливаю до сих пор.
Когда я впервые оказался в операционной, почувствовал себя крайне неуверенно. Это было на втором курсе Военно-медицинской академии, где я учился. Приехал на ночное дежурство в НИИ Скорой помощи им. Джанелидзе, хирурги проводили банальную аппендэктомия - удаление аппендикса. Я заглянул в рану пациента… Все было таким красным, бесформенным и непонятным. Появилась мысль: а как они вообще в этом разбираются?
В жизни очень важно встретить правильного человека, учителя. Особенно важно это для хирурга. Настоящий учитель развеет твои сомнения и поможет в становлении. Плохой - лишь усилит твою неуверенность. Мне повезло. На кафедре военно-полевой хирургии работал Валерий Бояринцев. Он стал для меня мне не просто хирургическим наставником, но примером для подражания и учителем по жизни.
И в компьютерных играх, и в жизни есть чит-коды. Они могут значительно облегчить вам задачу. В нашем жизненном квесте такие коды - это, например, влиятельные знакомства или, грубо говоря, блат. Наверное, я воспользовался им единственный раз в жизни. Мне, как военному медику, очень хотелось распределиться в один из городов, где оказывали медпомощь раненым военнослужащим (тогда активно шла вторая чеченская компания). А меня планировали отправить в обычную больницу Волгограда. Благодаря знакомствам, я все же попал в 135-й медицинский батальон в городе Владикавказ. Это позволило мне погрузиться в настоящую работу неотложного хирурга.
Даже верные решение могут завести вас практически в тупик. Так произошло и со мной, когда я после работы в медицинском батальоне решил поступить в аспирантуру на родную для меня кафедру военно-полевой хирургии. В тот момент начались реформы в медицине, внедрялась система обязательного медицинского страхования (ОМС). А мою Военно-медицинскую академию в эту систему пока не пускали. Из-за этого операций у нас не было неделями - на кафедру просто никто не поступал. Всех больных с тяжелыми травмами, ранениями и острыми хирургическими заболеваниями развозили по другим больницам. Так что на мою мизерную зарплату мне удалось лишь снимать маленькую комнатку в пригороде, а почти все оставшиеся деньги мы с супругой тратили на содержание нашей дочки Софьи. Нам частенько приходилось ездить зайцами в электричках, и меня (на тот момент капитана медицинской службы) не один раз оттуда высаживали. Бывало, я перелезал через забор Финляндского вокзала, потому что в кармане было лишь десять рублей.
Я был капитаном медицинской службы, а в электричках приходилось ездить зайцем
Во многом на мою судьбу повлияла тема моей диссертации. Она звучала так: «Клеточные механизмы раневого процесса при современной боевой травме». Работа предполагала экспериментальную часть: я должен был понять закономерности развития сепсиса в зависимости от тяжести нанесенного ранения, а моделью для эксперимента были свинки. В моем распоряжении на месяц оказалась вет-лаб (и я даже придумал там новый и безболезненный способ введения в наркоз свиней перед экспериментом). Через месяц, получив необходимое количество проб и посчитав количество финансов, необходимых для продолжения исследования, я пошел с докладом к своему начальнику кафедры. На что получил ответ, что в академии таких денег сейчас нет. И это была чистая правда – времена для армии были тяжелыми.
Хирург без операций, ученый без диссертации, глава семьи без средств к существованию – вот какой у меня был статус на тот момент. И тут я, как говорится, «чето приуныл». Мне помог один очень хороший человек – член-корреспондент РАМН Игорь Ерюхин. Это был блестящий ученый, хирург, эрудит. Он мыслил междисциплинарно и крайне нестандартно. Я помогал ему с оформлением его работ, презентациями и лекциями. Видя меня в таком удрученном состоянии, он решил узнать причины. Я все объяснил. Он спросил у меня: чего ты хочешь в этой жизни? Я ответил, что прежде всего стать хорошим хирургом. С легкой руки этого человека я познакомился с главным врачом онкологического диспансера и начал ходить туда. Ассистировал на операциях и помогал в ведении больных.
Прежде всего я хотел стать хорошим хирургом
Большая онкология стала для меня волшебством, к которому очень хочется прикоснуться и приобщиться. Цели были тут же сформулированы и принят план, который кардинальным образом менял все в нашей жизни. Мне потребовалось принять самое сложное решение в жизни - снять погоны и расстаться с армией. Я прервал большую военную династию: мой прадед, дед, отец были военными. Кроме того, для меня самого многое значили офицерская честь и чувство долга. Но по-другому осуществить планы было невозможно. Мне пришлось искать деньги на платную гражданскую ординатуру по хирургии, а моей семье - поменять пять или шесть коммунальных квартир в период моей учебы. Но я продолжил гореть хирургией и снова почувствовал вкус к жизни.
Я помню, как впервые самостоятельно прооперировал пациента с раком. На той операции я должен быть ассистентом, но главный врач онкодиспансера и хирург Роман Ласло, зайдя в операционную, неожиданно сам встал на место ассистента. А мне уступил место оператора. Справившись с волнением, я выполнил резекцию толстой кишки. На следующий день история повторилась. Только на этот раз мне пришлось выполнить тотальную гастрэктомию с ручным соустьем между пищеводом и тонкой кишкой. Это было настоящее испытание для начинающего хирурга-онколога. После этих двух операций главный врач пригласил меня в кабинет и сказал: пиши заявление о приеме на работу. Уверен, что именно так должны приниматься в клинику хирурги. Есть только один критерий – что ты умеешь делать в операционной и как ты это делаешь.
В настоящее время хорошими хирургами становятся не благодаря, а вопреки системе. Проблем в медицине очень много. Между медицинскими чиновниками и практикующими медиками отсутствует продуктивный контакт, а со стороны министерства - эффективные действия. Между пациентами и врачами образовалась настоящая стена, а отрицательный образ медика в обществе подогревается СМИ. Законодательство РФ в отношении врачебных ошибок слишком далеко от совершенство. Например, создание термина ятрогенное преступление (то есть совершенное по вине врача) и введение уголовной ответственности за него противоречит мировой практике и здравому смыслу. Система обучения профессиональных кадров устарела, часто встречается некомпетентность и безразличие. Я наблюдаю тотальное профессиональное выгорание среди врачей. Их труд недооценен, а базовые качества - альтруизм, самопожертвование, бескорыстность, желание помочь, доброта, интеллигентность - обесценены. У врача нет возможности прожить на одну зарплату, и с некоторых пор в медицине хорошо живут только настоящие бизнес-акулы.
Сейчас я стою перед самым важным выбором в своей жизни. В марте мне установили диагноз рак желудка и я прошел 4 курса химиотерапии. На днях я обсудил свою клиническую ситуацию с коллегами, которым доверил свою жизнь. Они настоятельно мне советуют довести количество курсов химиотерапии до 8. Доказательной базы этого подхода в настоящее время нет. Результатов больших клинических исследований на эту тему нет. Как будут развиваться события, вы скоро узнаете.
В детстве я предпочитал играть в квесты или RPG. В них для достижения определенного прогресса необходимо выполнить цепочку заданий. Наша жизнь состоит из таких квестов, приводящих к непосредственным или отдаленным результатам. И в ней есть определенные точки бифуркации – это такое состояние системы, когда очень маленькое воздействие приводит к глобальным изменениям. Не буду желать вам легких бифуркаций, в жизни без чит-кодов они невозможны – просто пожелаю почаще делать правильный выбор.
В марте 2018 года петербургский хирург-онколог Андрей Павленко , который за 16 лет работы спас жизнь сотням пациентов, узнал, что у него рак желудка на третьей стадии. Имея мизерный шанс на исцеление, Андрей выбрал необычный путь: врач решил сделать свою болезнь публичной, чтобы на личном опыте показать весь процесс и все сложности лечения онкологического больного. Посмотреть на течение болезни, изменения в жизни хирурга и послушать его мысли могут все, кто нуждается в информации.
«Так Просто!» считает, что главное оружие в борьбе против страшной болезни - это информация. Как жить, если у тебя обнаружили онкологическое заболевание? Андрей Павленко полон идей и планов, и не собирается опускать руки: «Я хочу, чтобы вы были максимально информированы о своей болезни, чтобы вы знали о всех возможных осложнениях, которые вас могут ожидать. И я максимально открыто хочу рассказать вам, как с ними можно бороться» .
Андрей Павленко, врач-онколог
Человек, страдающий от онкологического заболевания, не знает, куда ему идти, к кому обращаться и что делать. Он тонет в море самой противоречивой информации, боится сообщить о страшном диагнозе родным и практически ничего не знает о своей болезни.
Герой нашей статьи считает, что такое положение вещей недопустимо. В своем проекте «Жизнь человека» совместно с изданием «Такие дела» хирург-онколог из Санкт-Петербурга Андрей Павленко намерен день за днем рассказывать о своей жизни в качестве пациента и о системе онкологической помощи в России.
«Когда коллеги в первый раз сказали, что у меня рак, у меня пробежала дрожь по телу, обдала горячая волна от головы до ног - это шок. Но, по большому счету, уже через несколько минут я пришел в себя и точно понимал, что нужно делать дальше. В тот день я пришел домой и сказал жене прямо: “Анют, у меня рак”. От детей тоже не стал скрывать: “У папы опухоль. Папа будет ее лечить”» , - рассказывает Андрей.
Читайте также: Вертикальный лабрет: особенности, фото, отзывы и последствия
Андрею исполнилось 40, он вел здоровый образ жизни и в группу риска не входил. Но профессия и образ питания сыграли с врачом злую шутку. «Моя диета сделала мне добро» , - рассказывает мужчина. Всё началось с болей и дискомфорта в желудке. Нерегулярные приемы пищи спровоцировали язву, из-за которой злополучная опухоль и проявила себя.
Сегодня Андрею предстоит пройти 4 курса химиотерапии: «Решил сначала провести себе четыре химиотерапии и только потом уже сделать операцию. На третьей стадии в моем случае начинать с хирургии нельзя, поскольку мы в этой ситуации ухудшим шансы на выживание больного. То есть меня самого» .
Когда у Андрея начали выпадать волосы после химиотерапии, мужчина собрал детей, дал жене камеру и снял небольшой ролик, как его бреют. Дети смеялись и Андрей тоже: «Боже, какая маленькая у меня голова!» Позитивный настрой пациента - это тоже часть лечения.
В марте 2018 года петербургский хирург-онколог Андрей Павленко, который за 16 лет работы спас жизнь сотням пациентов, узнал, что у него рак желудка на третьей стадии.
Имея мизерный шанс на исцеление, Андрей выбрал необычный путь: врач решил сделать свою болезнь публичной, чтобы на личном опыте показать весь процесс и все сложности лечения онкологического больного.
Посмотреть на течение болезни, изменения в жизни хирурга и послушать его мысли могут все, кто нуждается в информации.
Как жить, если у тебя обнаружили онкологическое заболевание? Андрей Павленко полон идей и планов, и не собирается опускать руки: «Я хочу, чтобы вы были максимально информированы о своей болезни, чтобы вы знали о всех возможных осложнениях, которые вас могут ожидать. И я максимально открыто хочу рассказать вам, как с ними можно бороться».
Человек, страдающий от онкологического заболевания, не знает, куда ему идти, к кому обращаться и что делать. Он тонет в море самой противоречивой информации, боится сообщить о страшном диагнозе родным и практически ничего не знает о своей болезни.
Герой нашей статьи считает, что такое положение вещей недопустимо. В своем проекте «Жизнь человека» совместно с изданием «Такие дела» хирург-онколог из Санкт-Петербурга Андрей Павленко намерен день за днем рассказывать о своей жизни в качестве пациента и о системе онкологической помощи в России.
«Когда коллеги в первый раз сказали, что у меня рак, у меня пробежала дрожь по телу, обдала горячая волна от головы до ног - это шок. Но, по большому счету, уже через несколько минут я пришел в себя и точно понимал, что нужно делать дальше. В тот день я пришел домой и сказал жене прямо: “Анют, у меня рак”. От детей тоже не стал скрывать: “У папы опухоль. Папа будет ее лечить”», - рассказывает Андрей.
Андрею исполнилось 40, он вел здоровый образ жизни и в группу риска не входил. Но профессия и образ питания сыграли с врачом злую шутку. «Моя диета сделала мне добро», - рассказывает мужчина. Всё началось с болей и дискомфорта в желудке. Нерегулярные приемы пищи спровоцировали язву, из-за которой злополучная опухоль и проявила себя.
Сегодня Андрею предстоит пройти 4 курса химиотерапии: «Решил сначала провести себе четыре химиотерапии и только потом уже сделать операцию. На третьей стадии в моем случае начинать с хирургии нельзя, поскольку мы в этой ситуации ухудшим шансы на выживание больного. То есть меня самого».
Когда у Андрея начали выпадать волосы после химиотерапии, мужчина собрал детей, дал жене камеру и снял небольшой ролик, как его бреют. Дети смеялись и Андрей тоже: «Боже, какая маленькая у меня голова!» Позитивный настрой пациента - это тоже часть лечения.
«На следующий день я пришел утром на работу, зашел в ординаторскую, смотрю - а они все в шапочках. Я не понял, почему в шапочках. Вдруг они сняли шапки…», - смеется Андрей. Всё отделение онкохирургии побрилось налысо, чтобы поддержать и развеселить своего наставника.
«Я очень хочу попытаться изменить ситуацию с обучением молодых хирургов. Современные молодые хирурги развиваются не благодаря системе обучения, а вопреки ей. Я хочу разработать, и в настоящее время над этим работаю, определенную программу обучения хирургической онкологии. Она будет кардинально отличаться от той программы, которая сейчас принята в Российской Федерации», - рассказывает хирург.
«У россиян слово “рак” вызывает панику - люди думают, что их жизнь заканчивается ровно в ту минуту, когда они узнали о заболевании. Но болезнь не должна ставить человека на колени, он должен достойно проживать свои годы и месяцы. Жить полноценно.
Это самое мудрое, что можно сделать в этой ситуации, и единственно верное. Больше всего я, наверное, хотел бы донести именно эту мысль. Я бы хотел, чтобы люди, живущие с раком, относились к нему, как к просто хронической болезни», - говорит Андрей Павленко.
Без сомнений, это очень личная история, ведь Андрей Павленко делится своими мыслями, переживаниями и болью с совершенно незнакомыми людьми. Это не только личный блог онкологического больного, но еще и просветительская платформа для таких же пациентов, для их родных и для врачей-онкологов. Заявить о проблемах - это лишь небольшой вклад в их решение. Бороться с ними нужно лишь совместными усилиями, и только после честного разговора между пациентом и врачом.
С таким сильным желанием жить, работать и передавать свой опыт молодым коллегам, онколог Андрей Павленко заслуживает наивысшей похвалы и благодарности.
Врач решил бороться с болезнью и параллельно вести подкаст «Жизнь человека»: рассказывать о пути онкобольного пациента в России. Лечение Андрея Павленко дает положительные результаты: его опухоль уменьшилась примерно на 70%, удалось ее удалить. Может ли обычный пациент без медицинского образования и связей добиться таких же успехов в лечении ? Врач-онколог, став пациентом, на собственном опыте выяснил, на что нужно обращать внимание заболевшим.
«Почему я?»
Чем более эгоистичен человек, тем больше он задается этим вопросом. Почему именно я, за что это мне? Жизнь несправедлива, буду страдать в одиночку! Это, на мой взгляд, не лучший выход. Лечение онкологической болезни сложное, и вам понадобится поддержка близких.
Нужно говорить правду, хотя это и сложно. Узнав диагноз, я всю дорогу до дома думал, как скажу о нем жене. В итоге решил сказать примерно следующее: «У меня рак желудка, но есть шансы выздороветь, и они довольно неплохие. С вашей поддержкой, я надеюсь, мы сможем с этим справиться».
Детям помладше, я считаю, не стоит говорить всю правду. Я сказал средней дочери, что серьезно заболел, что у меня опухоль, и я буду периодически ложиться в больницу - ей этой информации было достаточно.
Как ни странно, близким тоже понадобится ваша поддержка. Не отталкивайте их, если они захотят проводить с вами больше времени или в чем-то помочь. В моем случае вообще получилось так, что я быстрее свыкся с диагнозом, чем мои близкие, - поэтому в каких-то моментах мне пришлось подбадривать их, а не наоборот.
Как жить с этим?
Я, как и любой человек, услышав диагноз, хотел воскликнуть: «Вырежьте это из меня скорее!». Но потом я спросил сам себя, насколько я этим снижаю свои шансы выздороветь. Решил действовать по протоколу - а мне с моей стадией болезни была положена химиотерапия перед тем, как пытаться удалить опухоль.
Многие вещи, которые раньше казались второстепенными, на которые не хватало времени, вдруг оказались важными. Например, я наконец обновил плейлист с музыкой - давно хотел, но не доходили руки! Купил книги, которые хотел «когда-нибудь прочесть». Понравилась песня Басты «Сансара», очень философская. Подумал, что такая встряска даже полезна: время сжимается, планы выкристаллизовываются.
Я всегда советую пациентам, у которых осталось мало времени, что им стоит привести в порядок дела, принять важные решения.
«Доктор, я умру?»
Лучше спросите, например, какую схему лечения планирует врач для вашего заболевания. Если предлагает начать с химиотерапии, а не с операции, уточните - почему?
Многих пациентов пугает, если врач сразу назначает «химию» - для них это сигнал, что все очень запущено. Действительно, предоперационная это метод, который применяется при довольно продвинутых стадиях рака. И врач должен объяснить вам, что, например, опухоль распространилась сквозь стенки органа, или есть признаки вовлечения лимфоузлов - и поэтому до операции нужно уменьшить новообразование с помощью химиотерапии. В таком случае то, что онколог предлагает вам «химию», - хороший знак, ведь это увеличивает ваши шансы на ремиссию.
Почему врач предлагает именно эту схему?
Если вы доверяете своему онкологу, вы должны понимать, что он профессионал, и учитывает множество факторов, в которых вы не можете (и не должны) разбираться. Но если сомневаетесь в лечащем враче, можете спросить: «Какими стандартами вы руководствуетесь при назначении этой схемы?»
Не стоит гнаться за зарубежными стандартами. Достаточно, чтобы онколог ответил вам, что пользуется RUSSCO - это отечественные рекомендации, которыми руководствуется большинство российских онкологов. Они современные и ни в чем не уступают западным практикам, при этом адаптированы под наши реалии.
Как жить после химиотерапии?
После первой химиотерапии было тяжело. Я ехал за рулем с работы после удачной операции, которую провели мои молодые коллеги под моим руководством. Внезапно меня накрыл озноб - такой сильный, что я даже думал остановиться посреди дороги. Но я все же доехал до дома, где сразу упал под два одеяла. Температура поднялась аж до 39.3°С. Была мысль, что, может, в этом «огне» сгорит часть опухолевых клеток.
Врачи - тоже люди, и в глубине души у нас бывают такие вот «обывательские» надежды!
По совету своего онколога я начал принимать антибиотики, спала до 38°С, и я смог продолжить лечиться дома. Пациентам, которые после «химии» отправляются домой, нужно пристально следить за самочувствием. Наблюдайте за пульсом, дыханием, температурой, объемом выделений при мочеиспускании. Если что-то пойдет не так, важно, чтобы вы могли оперативно связаться с лечащим врачом. Если же это невозможно, а ваше самочувствие только ухудшается - звоните в скорую: возможно, вам даже понадобится поехать обратно в больницу.
Во время загрузки произошла ошибка.
Насколько страшны побочные эффекты химиотерапии?
Пару дней после химиотерапии я вел себя как амеба, что вообще мне не свойственно. Общался с детьми, смотрел кино, на улицу не выходил. Мозг - крайне энергозатратный орган, а энергию нужно беречь, чтобы организму было легче бороться. Мне удалось избежать многих побочных явлений «химии», таких как, например, и диарея. Рецепт прост - нужно придерживаться диеты.
Что касается стоматита, придется отказаться от грубой пищи, чтобы не повреждать слизистую оболочку рта. Так что крекеры и сухарики, увы, есть не получится. Чтобы предотвратить , необходимо исключить жирную, жареную и тяжелую пищу. Рис, гречка, картофельное пюре - хорошие продукты для тех, кто проходит химиотерапию.
Врачи беспокоились за мою печень, ведь «химия» действует на нее токсически. Из-за этого пришлось отказаться от 50 граммов крепкого алкоголя, которые мне изначально разрешили. И мясо онкологи тоже советуют ограничить, но совсем не есть его я не могу - позволяю себе стейк раз в неделю.
Можно ли работать во время лечения?
Во время первых трех курсов химиотерапиии жизнь была активной - оперировал, участвовал в интервью и съемках «Жизни человека» и других моих проектов. И кажется, я свои силы несколько переоценил. Однажды, перед четвертым курсом химиотерапии, ко мне подошла жена и спросила: «А что будет, если ты сейчас подхватишь инфекцию и не сможешь начать лечение вовремя? Как ты будешь потом с этим жить?» Тогда я понял, что главная моя миссия сейчас все же - победить болезнь. Я сократил активность по проектам, некоторые интервью перенес в онлайн-формат, решил сделать перерыв в работе.
Оценивайте свои силы. Если есть возможность и желание работать, вы можете это делать, но не в ущерб лечению. Пока у вас рак, в первую очередь вы пациент, а уже потом все остальное.
Как меняется самочувствие после химиотерапии?
После каждой «химии» самый сложный день - это третьи сутки, в этот момент максимально проявляются токсические эффекты. У меня они держались до 8-9 дня, а потом 4-5 дней до следующей химиотерапии я чувствовал себя неплохо. Каждый следующий курс, конечно, дается все тяжелее. Если в начале лечения я мог без труда провести на работе весь день, то под конец прописанных мне четырех курсов я мог работать в больнице только до обеда, а потом приходилось отдыхать 2-3 часа. Я с трудом поднимался на третий этаж - мешали сильная слабость и одышка.
Помогает поддерживать себя тем, что вас вдохновляет. Перед вторым курсом химиотерапии я поставил на телефоне песню Let the mortal combat begin - и представлял, как с каждой каплей лекарства мне в кровь поступают миллионы микроскопических воинов, которые устремляются к очагу болезни, чтобы уничтожить опухоль.
После четырех курсов «химии» консилиум решил, что до операции мне нужно пройти еще четыре: нужно было убить максимум раковых клеток, ведь после удаления желудка я уже не смогу перенести столь агрессивную химиотерапию. Я не был уверен, что выдержу, но согласился - другого выхода не было. Между первым и вторым блоком «химии» прошло несколько недель, и я восстановился примерно на 85%. Благодаря этому я смог продолжить химиотерапию, но с работы пришлось на время все же уйти. Надо понимать, что я достаточно молодой пациент - обычно онкобольные старше, и они могут переносить лечение куда тяжелее.
Что нужно знать перед операцией?
Врач должен объяснить вам, какие возможны осложнения, и как часто они возникают. А риск осложнений всегда есть, даже при идеально проведенной операции - говорю по своему опыту. То, что говорит вам об этом заранее, указывает на его добросовестность. Еще врачу положено рассказать вам, какой объем вмешательства планируется, и почему. Если вам что-то непонятно, попросите схему операции - хороший хирург в доступном виде нарисует вам, что и как он собирается делать. Можете также узнать, как много аналогичных операций делал этот врач - по ответу можно косвенно оценить его профессионализм в этой области.
Во время загрузки произошла ошибка.
Когда лечение можно закончить?
Если стадия рака продвинутая, это зависит от того, как опухоль реагирует на химиотерапию. В моем случае, например, после препаратов первой линии «химии» шанс на успех был порядка 40%. После второй линии - всего 10-15%. Если препараты первого порядка не подействовали, то врач может посоветовать продолжить лечение, сообщив пациенту вероятность положительного результата. Идти дальше или нет - решает сам больной. Я сам решил, что если первые четыре курса «химии» не подействуют, я откажусь от операции и паллиативной химиотерапии. Но они оказались успешными, и я продолжил лечение.
После восьми курсов «химии» опухоль стабилизировалась с тенденцией к уменьшению, метастазов не нашли. Поэтому решили делать операцию - удалять желудок вместе с опухолью. Хотя я до последнего сомневался, стоит ли оно того. Операция прошла успешно, и теперь мне предстоит реабилитация.
Тем, кто сейчас проходит мой путь, я хочу пожелать оценивать свои силы реалистично и не корить себя, если что-то не получается. Прислушивайтесь к своему организму, давайте себе передышку, если плохо себя чувствуете. И да - вы имеете полное право прекратить лечение в любой момент.
Я знал пациентов, которые сознательно отказывались от дальнейшей химиотерапии. Их можно понять: иногда побочные эффекты от лечения такие сильные, а шанс выздороветь настолько мал, что человек просто хочет провести оставшееся ему время в нормальном состоянии. И это решение нужно уважать.
Я хочу, чтобы у вас была максимально полная информация о вашей болезни, о возможных осложнениях и дальнейших шагах, которые вам предстоит сделать - для этого, в том числе, мой проект «Жизнь человека».
В середине марта петербургскому хирургу-онкологу и руководителю Онкологического центра комбинированных методов лечения Андрею Павленко диагностировали рак желудка третьей стадии. Вместе с изданием «Такие дела» врач запустил блог о своей болезни, в котором рассказывает, что делать тем, кто тоже столкнулся с онкологией, как сообщить о диагнозе близким и что необходимо знать о болезни.
Андрей Павленко рассказал «Бумаге », с какими просьбами обращаются читатели блога, почему он не обратился к иностранным врачам, отчего снижается информированность пациентов о болезнях и какие недостатки лечения в России нужно учитывать.
- Вы узнали о диагнозе больше двух месяцев назад, как за это время изменилось ваше состояние?
Эмоциональное состояние почти не изменилось, а физическое ухудшается: химиотерапия довольно агрессивная. Я чувствую, что она дает о себе знать: слабость, недомогание, головокружения. Второй курс закончен, сегодня состояние позволило мне выйти на работу, следующий курс будет через неделю.
- Сколько всего предусмотрено курсов?
Четыре предоперационных курса химиотерапии, потом сделаю компьютерную томографию. Если мы достигли успеха, то будет сделана операция. После операции тоже будет химиотерапия. Интервал между химиями две недели, и мне нужно его обязательно соблюсти, потому что шанс на хороший эффект есть при строгом соблюдении тайминга.
- Как с началом лечения изменился ваш распорядок дня? От каких дел вам пришлось отказаться?
После первого курса я продолжал оперировать, но потом произошло осложнение - фебрильная нейтропения. Она возникает на фоне отсутствия белых кровяных клеток, и любой микроб, который может попасть в организм, способен вызвать серьезные осложнения, потому что у организма нет сил защититься. В этой ситуации необходимо принимать антибиотики. Я пропил целый курс, поэтому мне удалось с этим осложнением довольно быстро справится. Мне повезло.
Но осложнение заставило меня отказаться от работы в клинике. Теперь [для прихода на работу] я четко выбираю день, когда хорошо себя чувствую.
- Такое осложнение мешает проводить операции?
Планировать операции я перестал, потому что это очень энергозатратно. Понял, что мне необходимо поберечь силы. Чем реже появляюсь в клинике, тем меньше шансов подхватить внутрибольничную флору: в больнице микробы злее, чем «дикие», которые на улице, если говорить грубо.
- Как пришла идея завести блог?
Идея возникла быстро. Фактически на третьи сутки после постановки диагноза я уже говорил с человеком, который помог мне связаться с «Такими делами » и организовать этот проект. Основная его направленность - это наши больные, которые часто недоинформированы о своей ситуации, о том, как себя вести, что делать, куда идти, какие могут быть последствия лечения. Они не знают еще много-много нюансов, которые я собираюсь затронуть.
- После запуска блога что вам пишут, о чем рассказывают и спрашивают?
Я получаю очень много писем. Физически ответить на все у меня не получается. Но стараюсь выделить с просьбой о помощи и пытаюсь на них ответить. Это больные с четвертой стадией, которым уже отказали в проведении специальных методов лечения. Изучая их историю, к сожалению, часто прихожу к такому же выводу, как и остальные доктора: что их, к сожалению, уже нельзя лечить. Такое бывает в онкологии, когда все методы исчерпаны, и состояние больного не позволяет продолжать лечение. Это называется терминальной фазой заболевания, когда уже ничего не сделать. Такие обращение, к сожалению, довольно часты.
Вторая группа - это больные, которые обращаются с вопросом, как поступить в той или иной ситуации. Я пытаюсь помочь советом. Безусловно, проконсультировать всех больных у меня сейчас не хватит ни сил, ни возможностей.
Третья группа - это шарлатаны, которые пишут письма с различными вариантами альтернативных методов лечения. Их колоссальное количество. Причем письма приходят не только из нашей страны, но и из Америки, Германии, Австралии. Люди предлагают лечение, причем такими методами, которые, на мой взгляд, не то что не являются научно доказанными, это просто какая-то профанация.
С учетом обратной связи от читателей, изменилась ли как-то идея блога? Что вы собираетесь дальше записывать?
В принципе, все моменты, которые хотел отразить в блоге, не подверглись никакой коррекции: я и так знаю, чего в нашей ситуации не хватает с онкологической помощью. Это скрининг, то есть ранняя диагностика, которая у нас отсутствует. Нам необходимы программы, составленные группой профессионалов, которые действуют на основании современных исследований.
Второй момент - как вести себя в ходе химиотерапии и настраиваться на лечение: психоэмоциональная поддержка, насколько важно не падать духом, держать себя в руках. У нас нет психологической поддержки онкологических больных. Знаю, что в некоторых онкодиспансерах главные врачи выделили ставку и развили группу психологической поддержки. Пока планирую на территории клиники, где работаю, создать несколько групп, в том числе и психологической поддержки. То есть в штате онкоцентра будет психолог, который будет специализироваться на онкологических проблемах.
У меня будет подробный подкаст про медикаментозное сопровождение больного на химиотерапии, где я буду озвучивать содержание индивидуальной аптечки, которая должна быть у каждого больного. Запишу подкаст для своих молодых коллег-хирургов о том, как пробиться и добиться успехов в хирургическом плане. Буду озвучивать идею создания учебного центра, основанного на новых принципах активного обучения, когда хирург-ментор на операции меняется с ассистентом - и тот выполняет какие-то элементы самостоятельно под наблюдением.
- Что важно знать человеку, чей близкий заболел раком?
Могу оценивать это только по тому, как отреагировала моя семья. Наверное, я для них и есть медицинский психолог, потому что мне этот диагноз принять было, видимо, гораздо проще, чем им. Стараюсь их поддержать и всячески развеять их смутные, мрачные мысли. Сейчас все спокойны, заражены моей уверенностью.
Я не раскисаю, продолжаю шутить, выполнять рутинные обязанности папы. Мы привыкли к активному образу жизни, занимались скалолазанием, гуляли. Сейчас не могу это делать, но играю с детьми в настольные игры, общаюсь, выбираю книги для старшей дочки. Важно не выпасть из жизни - это мой самый главный совет. И продолжать быть собой.
Родственники действительно иногда падают духом, и чаще всего им тоже необходима психологическая поддержка, но я не готов компетентно ответить на этот вопрос. Знаю, что очень хорошая группа создана при детском онкогематологическом центре НИИ Горбачевой: списывался с психологом оттуда. Она поддерживает даже не деток, а родителей, они часто нуждаются в колоссальной психологической поддержке.
- Как вы себя поддерживаете?
У меня есть четкий план, и я верю в его успех: пройти четыре курса химии, выполнить операцию, получив еще один курс, вернуться к своей обязательной деятельности. И я не тешу себя надеждами, а точно знаю, что так и должно быть. И установка на лечение должна быть крайне позитивной, только это позволяет человеку не выбиться из сил.
Есть ли у меня мрачные мысли? Да, иногда возникают. Но важно на них не зацикливаться. Тем не менее как человек практичный я понимаю: я сейчас делаю то, чтобы при самом мрачном сценарии всё было хорошо с моей семьей. И чтобы онкоцентр в своей работе продолжал двигаться вперед и не останавливался в развитии (в интервью «Афише» Павленко рассказал, что уже нанял человека, который сможет заменить его, если у него не получится вернуться на работу - прим. «Бумаги»).
Еще обновляю свой плейлист: хочется слушать больше. Я меломан, вношу в плейлист Guano Apes, «Металлику», Хворостовского, «Реквием» Моцарта. Еще начинаю читать книги, которые давно хотел прочитать.
- Как вас поддерживают коллеги?
Коллеги заставили меня прослезиться, это было колоссально (речь идет о флешмобе, который запустили коллеги Павленко: в конце апреля они записали видео, в котором побрились налысо, и разместили его в соцсетях с хэштегами #pavlenkoteam и #totallyboldoncology - прим. «Бумаги»).
Для них новость о болезни была тяжелым ударом, потому что они молодые. И я фактически привел их в эту клинику полтора года назад, мы только начали развитие. Они уже состоявшиеся хирурги, но еще не владеющие всем спектром операций, которые я им хотел бы дать. Пришлось ускориться: сейчас активнее участвую в их операции в роли ментора. Надеюсь, эта болезнь не заставит их опустить руки.
- Не думали ли вы уехать лечиться за границу?
У меня солидная опухоль, и я уверен, что в Российской Федерации ее можно лечить не хуже, поэтому остался. Знаю, какие препараты использовать, - в принципе, план лечения был понятен сразу. У меня лично сложилось негативное мнение в отношении многих [заграничных] клиник: люди, которые иногда отказывались от лечения у меня, уезжали на лечение туда, и им делали тот же объем процедур, что можно было сделать здесь. Или делали совсем не то, что можно было бы сделать, и получались совсем другие результаты. Здесь лечение было бы вообще бесплатным. Часто клиники расценивают медицинских туристов как мешок с деньгами.
- Можно ли в России получить качественное бесплатное лечение?
По ОМС можно, но есть нюанс - временной фактор. Например, вы пришли к терапевту с анемией, вам сделали колоноскопию, обнаружили рак и отправили в онкологическую поликлинику. Месяц от приема терапевта до колоноскопии, неделя - до получения заключения, две недели - до посещения онколога. Онколог составляет план обследования, этот промежуток затягивается еще на полтора месяца. А с онкодиспансером и ожиданием операции еще две-три недели «бесплатный период» от первичного прихода до момента попадания на лечения затягивается на два с половиной-три месяца. Это данность. И с этим пока ничего нельзя сделать.
- В какой срок в идеале должна укладываться диагностика?
Если мы говорим о третьей стадии, то два месяца уже ни на что не повлияют. Но если мы выявили раннюю опухоль, то вероятность излечения такого больного приближается к 100 %. В этой ситуации срок в два месяца может быть критическим. Из неинвазивного, то есть с блестящими результатами выживаемости, рак может превратиться в инвазивный - операция будет травматичнее, а прогнозы на лечение ухудшатся.
В лечении играет важную роль и информированность. С чего начинать человеку, который вообще не представляет, что делать?
Первое: найти информацию в интернете, хотя не могу сказать, что там всё достоверно. Рекомендовал бы максимально сократить догоспитальный этап, не рассчитывая на бесплатное обследование, - других вариантов не вижу. Мое дообследование и стадирование прошло в три дня. Я понимаю, что у меня приватные условия, которые не у всех есть, но я бы не стал рассчитывать на ОМС.
- Пациенты могут повлиять на лечение и сделать общение с врачом эффективнее?
Нужно попытаться задавать правильные вопросы: «Как можно в такой ситуации поступить?», «Какие возможны варианты?». И нужно все-таки войти в положение доктора, понять, что он находится в жестких условиях. Медики в оглушенном состоянии: СМИ и СК гнетут, в отношении врачей заводится много дел, профессионалов часто пытаются наказывать за осложнения, которые возникают у пациентов. В день могут быть две-три операции, 20 консультаций. Пациенты должны понимать, что доктора такие же люди. Серьезнее проблемы «рак» сложно себе представить, но проблемы есть у всех.
- Теперь, когда вы сами онкопациент, вы стали лучше понимать своих пациентов?
Нет. Я всегда пытался поставить себя на место человека. Пациенты часто рассказывают и о семейных проблемах, я всегда выслушивал и понимал, что нужно скорректировать план лечения, консультацию, операцию. И важно дозированно давать информацию. Если больной в жесточайшей депрессии и в апатии, нужно донести, что серьезность проблемы значимая, что сейчас необходимо сосредоточиться на своем лечении, что есть варианты и какой лучше - всё, для первого раза достаточно….
P.S. Я не знаю что право сказать, человек спасавший жизнь до этого, сам стал пациентом. С таким стальным стержнем и желанием жить и работать, продвигать и передавать свой опыт молодым. Честь ему и хвала.!!!
